Студия Артефактум

НОЯБРЬСК. МУЗЕЙ ИСТОРИИ

Заметки к сценарной концепции

Я представляю себе, что нужно на следующем этапе
обратиться к чему-то гуманитарно-основательному,
исходному, первичному, подлинному.

Олег Генисаретский
(Ноябрь 2001)

Я не скажу вам ничего такого,
чего бы вы не знали; возможно только,
я скажу вам об этом по-иному.

Поль Валери

Известно, что как в отечественной, так и в зарубежной практике при создании постоянных экспозиций исторических музеев принято останавливаться в повествовании за 30—40 лет до момента, когда музей создается. Для более или менее взвешенной оценки и ответственной интерпретации событий нужна историческая дистанция.

Перед нами в Ноябрьске — непростая задача, с изложенных позиций вообще не разрешимая. Вся история города легко размещается в упомянутых трех-четырех десятках лет. По сути дела, предстоит делать историческую экспозицию о времени, еще не ставшем историческим.

Некоторую возможность остаться в рамках корректности могло бы дать использование приемов, свойственных скорее очерку, публицистике, хронике, — чем серьезному историческому исследованию. Не отказываясь от использования упомянутых приемов, подумаем над тем, как все-таки увидеть историю Ноябрьска, это «историческое сегодня», хотя бы отчасти со стороны.

«В шутке, что историк — пророк наизнанку, заключена вся философия истории. Конечно, можно провидеть лишь общий каркас будущего, но ведь и в настоящем или прошлом это единственное, что, в сущности, доступно. Поэтому, чтобы видеть свое время, надо смотреть с расстояния», — советует Хосе Ортега-и-Гассет.

Прекрасная подсказка. Поскольку нам некогда ждать еще как минимум полвека, значит следует отойти по ленте времени в противоположном направлении и попытаться разглядеть предмет своего интереса в культурно-исторической перспективе.

...Главная и самая обнадеживающая возможность соотнести коротенькую историю города с историей России и мира, увидеть ее в ретроспективе и сущностных константах Большого времени — это попытаться разглядеть события последних десятилетий в ценностных ориентирах тех моделей исторического сознания, носителями которых являются нынешние горожане Ноябрьска.

В какой мере, в каких формах в сознании горожан вообще присутствует история?

Вероятно, в каких-то разрозненных реликтах школьных знаний. Очевидно, в оставшихся в памяти фрагментах прочитанного за последние пятнадцать лет, когда вся история страны предстала перед нами в совершенно новом свете...

Есть основания думать также о том, что история присутствует в сознаниях и душах людей в беспокойных формах взыскующей потребности, неутоленного интереса, тоски по себе самой.

Чем выразительней язык музейных предметов, на котором изложен документальный сюжет; чем ярче культурологический фон, на котором он разворачивается; чем неожиданнее сплетение контекстов вокруг того или иного предмета; чем больше уровней восприятия предусматривает замысел; чем ощутимее присутствие вечных тем и чем искреннее звучит приглашение к размышлению, — тем свободнее чувствует себя посетитель и тем больше у него возможностей для собственных суждений, сопоставлений, оценок; тем разнообразнее его впечатления; тем многочисленнее круг людей, которые найдут здесь близкое себе, свое; и тем больше у нас надежды на упрочение (или возникновение) в человеке индивидуальных, личностных отношений с наследием.

Это и будет одной из попыток экспозиционного исследования феномена города в философском аспекте. Ибо город в таком контексте — это, конечно, люди, а не здания и транспортные потоки. А проблемы города — тревоги и надежды людей, а не цифры балансов, отчетов и разнарядок.

История — это «наука человеческой сути, которая изучает во времени и пространстве перемены, делающие разные группы людей непохожими друг на друга. А поскольку Человек есть живое целое, история не исключает из своего исследования ни одного из свойств, ни одного из проявлений этого живого целого». (Люсьен Февр)

...Разговор о роли художника в экспозиционной работе нередко сам собой возникает в музейной среде даже тогда, когда коллеги собрались обсудить совершенно другие проблемы. Симптоматичное явление!

Если музей владеет оригинальной научной концепцией экспозиции, художник с готовностью начинает служить ей, направляя свои усилия на то, чтобы раскрыть научный замысел коллег во всем очаровании его новизны.

Добротная концепция, не отличающаяся новациями — более распространенный случай. Художник стремится к максимальному согласию с экспозиционером-музейщиком. Если такое согласие достигнуто, то успех будущей экспозиции обеспечен.

Случается, что концепции нет совсем. Но есть искренняя потребность в обновлении, есть энтузиазм и воля к переменам. И есть наивная и бесконечно трогательная вера в то, что художник может все на свете. Конечно, это не так. Но вера творит чудеса, — и порой из очень скромных коллекций могут возникнуть яркие, увлекательные, волнующие экспозиционные сюжеты.

Соображения, изложенные в этих заметках, отражают наше заинтересованное участие в поиске новой модели музея в Ноябрьске. Некоторые из них покажутся, вероятно необычными. Такими они по существу и являются (тиражирование обычного не приведет к новизне). Поэтому и вселяют надежду на необычный и полноценный результат.

На Второй мастерской Европейского Музейного Форума, которая было посвящена теме общественного значения музея, потребностям и ожиданиям его посетителя, прозвучала великолепная фраза, эхо которой так или иначе было слышно до последнего дня мастерской: A museum exhibition as an open-ended play. Перевести ее на русский можно двояко, причем оба перевода будут адекватны подлиннику и абсолютно точны:

МУЗЕЙНАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ КАК НЕОКОНЧЕННАЯ ПЬЕСА.
МУЗЕЙНАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ КАК НЕЗАВЕРШЕННАЯ ИГРА.

Вдумаемся в то, что происходит. Пятьдесят авторитетных музейных профессионалов Европы, большинство которых — сторонники суховато-рациональных взглядов на роль и миссию музея в современном мире, включают в круг своего обсуждения столь странный взгляд. И не опровергают его. Скрепя сердце, соглашаются с вызывающе-поэтической формой, поскольку не могут возразить сути: недосказанности, открытости, многоточию, — продолжению размышления и после того, как человек покинул стены музея.

История — тоже незавершенная пьеса. И уяснить себе, что ты в ней — действующее лицо, а не зритель или статист, дорогого стоит.

Остановимся на этой поэтической ноте. В надежде на то, что в будущей экспозиции она прозвучит еще не раз. Ибо музей, желающий отвечать социальным и духовным ожиданиям текущего дня, безусловно обязан обращаться не только к воображению, но и к душе человека.

ПРОЕКТЫ: Hоябрьск. Mузей истории